История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 89

Для преследования всякого рода преступников в Имеретии было два хевистава, или начальника сыскной полиции, получавшие в свою пользу пятую часть штрафа. Исполнение всех решений суда, в которых с виновного взыскивался штраф, лежало на обязанности бокаулов, подчиненных бокаулт-ухуцесу — нечто вроде обер-полицеймейстера. Под ведением последнего находились сто человек конной гвардии царя, составленной из князей и дворян и сопровождавшей царя во всех его походах и поездках. Должности бокаулт-ухуцеса были присвоены следующие доходы: десятая часть ценности иска или штрафа с виновного и с денег, полученных присягателями; по одному абазу (20 коп.) с каждого свидетеля и известная часть с подати саури, которая делилась на две части, одна половина поступала бокаулт-ухуцесу, а другая шла в раздел между бокаулами. Последние сверх того пользовались содержанием от жителей и частью военной добычи.

Звания бокаулт-ухуцеса, бокаулов и мдиван-бегов были учреждены в последнее время и в Мингрелии, но организация их и обязанности были еще в худшем состоянии, чем в Имеретии. Сами владетели Мингрелии не следили за их действиями и имели отвращение к письменному производству дел. Мдиван-бегам был предоставлен полный произвол, пользуясь которым они решали дела вкривь и вкось, как находили для себя более выгодным. В самое ближайшее к нам время, когда владение перешло в руки князя Давида, администрация получила лучшее направление.

Были назначены новые мдиван-беги и к ним помощники с необходимым числом бокаулов. Эти лица составили низшую инстанцию суда, а высшею считалось верховное мингрельское управление, составленное из первоклассных мдиван-бегов и почетных членов от дворянства. Уголовные преступления судились в кутаисском областном суде, учрежденном русским правительством.

Недовольные решением дивана могли жаловаться царю или дадиану, который, разобрав дело, или рвал постановление мдиван-бегов, если был не согласен с их решением, и приказывал составить новое, или, в противном случае, прикладывал свою печать, и тогда постановление дивана принимало вид царской грамоты или указа.

Во всех случаях при решении дел существовал полнейший произвол, играло весьма большую роль минутное настроение судей, а иногда и преднамеренное искажение ими истины. Основанием для всех решений служила присяга или самого ответчика, или свидетелей. Ответчик мог быть совершенно прав, но, если раскаленное железо оставляло след на его руке, он признавался виновным, и никакие заявления с его стороны не могли служить к его оправданию. С другой стороны, оправдание или обвинение свидетелями было часто весьма несправедливо. Свидетели, не имея ни малейшего понятия о правильности или неправильности иска, верили на слово тому, за кого присягали и от кого получали плату в свою пользу.

«Таким образом, несмотря на энергичные действия правителей, на быстроту делопроизводства моуравов и мдиван-бегов, Имеретия тогдашнего времени, как видно изо всех оставшихся фактов, была в самом жалком, расстроенном и угнетенном состоянии, продолжения которого желал только тот, кто пользовался им для своих частных, своекорыстных целей и кто любил мутную воду для того, чтобы ловить в ней для себя рыбу».

В Имеретин не было регулярного и постоянного войска; его заменяли азнауры и особое сословие крестьян мса, что в переводе означает служивые. Они обязаны были всегда быть готовыми к войне и по первому призыву следовать на защиту отечества.

Мсахури содержали в крепостях постоянный гарнизон, известный под именем мецихевале и управляемый особыми моуравами или воинскими начальниками. Последние принимали все меры к защите крепости, распоряжались стоявшим там гарнизоном и, получая содержание от окрестных жителей, пользовались еще особою податью, известной под именем сацхо и состоявшей из разных припасов, необходимых для гарнизона.

Над всеми начальниками крепостей был поставлен сначала тави — начальник всех моуравов, а потом, с уничтожением этого звания, сардар, или начальник над всеми ополчениями. При последнем царе Соломоне II было три сардара, из которых каждый имел свое особое знамя, выставление которого на крепостях означало всеобщую тревогу. Тогда все жители Имеретии, обязанные военною повинностью и призываемые большими медными трубами (буки), находившимися при церквах и монастырях, спешили под знамена своего сардара. Собравшись вокруг храма, ратники получали от пастырей церкви напутственное благословение и нередко оставляли свои семейства в стенах монастырей, которые, будучи построены на высоких скалах, служили сильными и часто недоступными для неприятеля укреплениями. Князья, дворяне и мсахури выступали в поход, а остальное народонаселение занимало укрепления, горы, ущелья и составляло резерв, который, в случае надобности, также выходил в поле под начальством своих моуравов.

Каждый из следовавших на войну должен был сам позаботиться о продовольствии и взять его на несколько дней; для перевозки же провианта с места на место при отрядах существовали вьючные лошади. При продолжительных стоянках и при истощении продовольствия ополчение занималось реквизицией и мародерством у своих соотечественников в самых широких размерах. «Провиант забирался из ближайших селений, с кого ни попало, без всякого разбора и уравнительности. Дисциплины и подчиненности в тогдашнем ополчении было немного. Частных начальников никаких не назначалось, исключая моуравов, которые командовали мужиками своего округа, и сардаров, командовавших целым ополчением. А потому нередко в ополчении возникали беспорядки и самоуправство. Кто уклонялся от службы, тому для срама надевали на голову, вместо башлыка, женское покрывало, кто вовсе упорствовал идти на войну, у того царь отнимал крестьян, так как последние жаловались собственно для того, чтобы дворянин имел возможность нести военную службу и выступать в поход с порученными ему ратниками или мсахурами. Знаков отличия и установленных наград в Имеретин никаких не существовало, но оказавших особенные услуги или совершивших подвиги царь жаловал, по своему усмотрению: ружьем, шашкою, платьем, конем, деревнями или же приближал к своей особе и давал потом доходные должности. Но самой главной приманкой идти в поход была надежда на добычу, и, таким образом, пограничные жители Мингрелии, Гурии и Имеретин были постоянными жертвами чужих и своих ратников, которые забирали у них все, что только могли».

С окончанием военных действий все ополчение распускалось по домам за исключением гарнизонов крепостей и кишиков, или царской стражи. Состоя под начальством кишикт-ухуцеса, стража эта оберегала царский двор, а три человека находились постоянно при особе царя с заряженными ружьями. Кишики всюду следовали за царем, даже до дверей покоев царицы, а ночью стояли на часах в царской спальне. В кишики набирались преимущественно жители селения Баноджи, обязанные исключительно этою службою. Служить при царе считалось делом почетным одинаково как для князей и дворян, так и для всех сословий, виды которых в Имеретии, Мингрелии и Гурии были весьма разнообразны.

Непосредственно за владетелями следовало сословие тавади – главные, главнейшие, от слова тави – голова. Сословие это было названо нашим правительством князьями. В Грузии сословие князей разделялось на три степени, но в Гурии этого не было, хотя некоторые фамилии товадов пользовались большим уважением или значением в народе и даже большими гражданскими правами. Точно так же было это и в Имеретин. В Мингрелии же князья разделялись на два разряда: на князей, подвластных принцам крови, то есть потомкам бывших владетелей, которым они достались в удел. Князья этого разряда были обязаны личною службою своему принцу крови, и, кроме того, крестьяне таких князей были обязаны тем же принцам крови некоторыми податями и повинностями. Второй вид высшего сословия были князья, подвластные особе самого владетеля. Они-то собственно и составляли в Мингрелии высшее сословие, так сказать, первостепенных дворян, подчиненных одному правителю и обязанных тем же, чем обязан каждый русский дворянин своему государству и правительству.