История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 127

Таким образом, чтобы войска не ощущали недостатка в продовольствии, подвижной транспорт должен был находиться почти в беспрерывном движении, и волы, не имея отдыха, при всей о них заботливости, истощались до крайности. Купить волов на месте, взамен убылых, было невозможно, по неимению их; точно так же нельзя было достать и верблюдов. Приходилось изыскивать иные средства к обеспечению войск продовольствием, для чего граф Зубов сделал распоряжение, чтобы отряд Булгакова продовольствовался хлебом, приобретенным на месте в кубинской провинции. Распоряжение это было вызвано заявлением кубинского наиба Вали-бека, который, стараясь первое время выказать преданность России, предлагал свои услуги к содействию русским в приобретении хлеба. При помощи кубинского наиба отряд Булгакова успел обеспечить себя продовольствием по 1 сентября, а для дальнейшего запаса решено было конфисковать до 1500 четвертей хлеба, принадлежавшего Шейх-Али-хану, его матери и другим бежавшим с ним бекам.

Для продовольствия же главного отряда не представлялось иных средств, как доставлять провиант по-прежнему из Баку, и потому граф Зубов, заботясь об усилении своих перевозочных средств, просил Гудовича, при отправлении к нему войск, прислать несколько порожних фур, а при присылке провианта за выступившими в поход войсками иметь в виду, что по дагестанским дорогам на пару волов нельзя грузить более четырех четвертей.

Гудович еще раньше получения этой просьбы уведомил главнокомандующего, что хотя он и снарядил было подвижной транспорт из 435 фур с 1840 волами и отправил его к Каргалинской станице, но, по приходе туда, среди волов открылся такой падеж, что в самое короткое время их пало 177 и вновь заболело 317; что зараза распространилась на триста верст в окружности. Не находя возможным отправить при таких условиях транспорт к действующему отряду, Гудович предлагал графу Зубову уговорить вольнонаемных фурщиков, чтобы они продали своих волов в казну, а не гнали бы их обратно на линию, где существовала зараза. Предложение это не усиливало перевозочных средств Каспийского корпуса, потому что фурщики и без того беспрерывно занимались перевозкою провианта, и граф Зубов не имел ни намерения, ни возможности возвратить их на линию. Тогда Гудович предложил сосредоточить к главному отряду все подводы, какие были при отдельных отрядах, с тем чтобы довольствие последних и проходящих команд производилось из Дербента, куда хлеб должен был доставляться из Астрахани.

В Дербенте был и без того значительный запас продовольствия, потому что в Баку не находилось помещения для всего доставленного из Астрахани провианта. Посетив в июле Баку, граф Зубов нашел, что избранные для помещения хлеба караван-сараи чрезвычайно ветхи и мало поместительны, а потому он тогда же приказал часть провианта отправить в Дербент, а другую, большую часть на остров Capo, имея в виду, что при дальнейшем наступлении войск в Персию снабжение их продовольствием с острова Capo будет ближе и удобнее, чем из Баку.

Доставка из последнего пункта с каждым днем все более и более затруднялась, так как для подвижного транспорта не имелось запаса ни сена, ни травы. Последняя была вытравлена вокруг всего лагеря на столь значительное расстояние, что для пастьбы кавалерийских и обозных лошадей приходилось отгонять их верст за двенадцать и далее, что не могло считаться удобным ввиду возможного нападения горских хищников. Поэтому, еще в начале августа, главный корпус оставил куртбулацкий лагерь и, подвинувшись вперед, расположился на реке Персагате, близ Старой Шемахи. Вновь избранное место не имело тех удобств, которыми пользовались войска в предыдущем лагере. В Куртбулаге воздух был здоровый и прохладный, тогда как в долине Персагата войска встретили воздух сухой и палящий; травы здесь было также немного, да и та скоро выгорела. От чрезвычайного жара и от неумеренного употребления плодов среди нижних чинов появились болезни, вызвавшие запрещение привозить в лагерь фрукты и приказание не удаляться из лагеря далее выставленных караулов.

Лишения, которым подверглись войска в долине Персагата, заставляли покинуть его как можно скорее. Граф Зубов располагал, при первой возможности, подвинуться далее к реке Куре. Передвижение это вполне зависело от продовольственных средств армии и способов доставки провианта. Для обеспечения себя в этом отношении главнокомандующий приказал измерить глубину воды в реке Куре, исследовать реку относительно возможности доставлять по ней продовольствие и определить, сколько можно будет поднять за раз провианта и в какое время он может быть доставлен в Баку.

Командированный для этой цели капитан-лейтенант Орловский нашел возможным, хотя и с некоторыми затруднениями, доставлять провиант по реке Куре до Джавата, но полагал при этом, что на один рейс необходимо не менее двух недель. По получении этого донесения граф Зубов отправил в Сальяны майора Панчулидзева с поручением избрать там место для склада от 3000 до 5000 четвертей, которые составляли бы, на всякий случай, род запасного магазина, и отыскать на реке Куре пристани, удобные для выгрузки. Панчулидзев с успехом исполнил поручение главнокомандующего, вследствие чего тогда же приказано было отправить с острова Capo в Сальяны 2000 четвертей хлеба.

Вместе с тем для приобретения наибольшей самостоятельности в будущих действиях граф Зубов просил брата своего, князя Платона Александровича, усилить его перевозочными средствами и доставить к нему волов и верблюдов для подвижного транспорта и лошадей для черноморских казаков, которые были отправлены с десантом пешими, в том предположении, что лошадей для них можно будет купить на месте; но оказалось, что в Персии невозможно было приобрести ни лошадей, ни седел.

Чтобы устранить эти затруднения, императрица Екатерина II поручила саратовскому губернатору купить 3000 волов, уфимскому 1000 верблюдов, а Гудовичу 500 лошадей для артиллерии и 1500 с седлами и убором для черноморских казаков.

Высочайшее повеление это было получено Гудовичем одновременно с увольнением его от командования Кавказским корпусом. Недовольный положением передаточного лица, Гудович, еще в конце июня, просил об увольнении его, по расстроенному здоровью, от всех должностей на два года. В сентябре желание его было исполнено. Произведенный в генерал-аншефы, граф Зубов был назначен главным начальником Кавказского края, и в помощь ему, собственно только для командования войсками на Кавказской линии, был командирован генерал-поручик Исленьев.

Находясь под непосредственным начальством графа Зубова, Исленьев должен был следить за безопасностью линии не только на всем ее протяжении между двумя морями, но и по всему прибрежью Каспийского моря до левого берега реки Самура.

Снабдив Исленьева инструкцией и отправив Кавказский корпус к Ганже, граф Зубов 26 октября выступил из лагеря при реке Персагате по направлению к Новой Шемахе. Войска следовали эшелонами, имея впереди себя всю иррегулярную кавалерию под начальством генерал-майора Платова. 28 октября Платов подошел к Новой Шемахе и расположился лагерем в четырех верстах от нее. Мустафа-хан с небольшою свитою уехал из города, но приказал говорить, будто бы он все это время не был в Шемахе и что, узнав о прибытии русских войск, он, без сомнения, постарается приехать в город и встретить прибывших. На следующий день Мустафа прислал, однако же, сказать Платову, что сам прибыть в Шемаху не может, но отправит к главнокомандующему своего брата. Обещание это оказалось также неисполненным, и скоро Платов узнал, что Мустафа, при выезде своем из Шемахи, призывал к себе наиба Хаджи-Кадыра и объявил ему, что, не имея никаких способов к сопротивлению, он намерен удалиться и не показываться до тех пор, пока русские войска пройдут Ширван.