История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 152

Не имея дарований и воли своего предместника, Баба-хан не мог остановить своеволия приближенных и поддерживал власть раздачей сокровищ и денег, собранных и награбленных его дядей. Будучи скуп от природы, он видел, однако же, необходимость в разделе денег, как в средстве своего благосостояния.

Несмотря на то что приближенные своевольничали, что народ обременялся новыми податями, персияне, много вытерпевшие от жестокостей Ага-Магомет-хана, вначале были очень довольны поведением своего повелителя. С течением времени довольство обратилось в привычку, а относительная кротость правления – в распущенность. Персияне, столько лет переходившие из рук в руки, от одного правителя к другому, стали чрезвычайно склонны ко всякого рода возмущениям. Баба-хан удерживал народ в повиновении содержанием значительного числа войск в Тегеране, как средоточии своих владений. Лучшее войско состояло из конницы; пехоты было мало, а артиллерии хотя и было поставлено перед дворцом до 70 пушек, но «к действию годных мало, да и едва ли из персиян есть такие люди, которые умели бы ими управлять»…

Осыпаемые милостями шаха, войска начали своевольничать и вместе с тем потеряли свою бодрость, а предприимчивые родоначальники разных племен, силою сплоченные в одно целое, стали думать об отделении из-под власти шаха и о приобретении себе независимости.

В Кандагаре стал распространять свое владычество афганский Заман-шах; родной брат Баба-хана отложился и не признавал его власти; в Хорасане один из сыновей ханов, подвластных властителю Персии, собирал войска. Со стороны Грузии власть Баба-хана не утвердилась еще в Дагестане и в Азербайджане; она простиралась не далее тавризской и хойской провинций.

Усмирив наскоро волнения в Персии и подчинив своей власти непокорных ханов, Баба-хан обратил внимание и на Грузию, которую считал издавна принадлежащей Персии.

В июне 1798 года, как мы видели, властитель Персии отправил своего посланника в Тифлис. Шах сообщал царю Георгию, что, вступив на персидский престол и увенчав свою главу государственною короною, прибыл он в Миан для утверждения своей власти в Азербайджане. А как Грузия есть лучшее владение в Азербайджане, бегляр-беги которого пришли уже к пресветлому его двору «с потупленным лицом к земле», то Баба-хан и требовал, чтобы Георгий прислал одного из своих сыновей для постоянного пребывания при шахе и в персидской службе.

Пребывание это, по словам Баба-хана, было необходимо для того, чтобы «солнце его милости» могло распространиться на всю Грузию, чтобы знал о том каждый ее житель и грузины могли бы находиться в таком «спокойствии, какого сами себе желают».

В случае отказа со стороны Георгия исполнить требование властителя Персии шах обещал прийти в Грузию с победоносными своими знаменами, разорить ее вторично и предать народ своему гневу.

Царь Грузии спрашивал совета нашего правительства, как поступить ему относительно требований Баба-хана. Петербургский кабинет отвечал, что в своих сношениях с персидским владетелем он может ссылаться на трактат 1783 года, по которому цари Грузии «учинили себя вассалами Всероссийской империи», и что потому он не может исполнить требований Баба-хана.

Находившееся в Петербурге персидское посольство отправлено было обратно с большими подарками и с уверениями в самых миролюбивых намерениях нашего правительства относительно Персии. Грамота императора Павла I к Баба-хану вызывала его на союз и дружбу с Россией.

Георгию предоставлялось соблюдать «доброе согласие и приязнь с Персиею», как с государством, находящимся в мире и дружбе с Россией.

Такой ответ не удовлетворял Георгия. Хотя царь Грузии и знал, что Баба-хан не мог скоро исполнить своих угроз и вторгнуться в Грузию, но слух о том, что он требовал от эриванского хана 300 000 рублей и 12 знатных заложников и что он весною сам намерен приехать к озеру Гокча, лежащему между Грузией и эриванскою областью, тревожил Георгия.

К тому же известно было, что карабахский (шушинский) Ибраим-хан писал Баба-хану, будто бы царь Георгий и вся Грузия просят защиты России для избавления себя от властителя Персии. Некогда друг и союзник Ираклия II, а теперь противник Грузии, Ибраим-хан старался восстановить шаха против Георгия. Письма и наговоры его и были отчасти причиною того, что повелитель Персии задумал двинуться в Грузию и покорить ее своей власти.

Царь Грузии опять обратился к нашему правительству с просьбою защитить его от нового разорения.

Отправляя в Тифлис войска и своего министра, петербургский кабинет возложил на Коваленского звание поверенного в делах Персии, поручил ему устройство тамошних дел и тем отчасти удовлетворил просьбам Георгия.

Император Павел I, с самого вступления своего на престол, не желал вмешиваться в дела Персии и всех вообще народов, обитавших по соседству с Кавказской линией и Грузией. Взгляд этот он сохранил до своей кончины. Когда Кнорринг доносил о ссоре между Осетией и Кабардою, ссоре, дошедшей до неприязненных действий, то Павел I советовал ему не мешаться в их дела до тех пор, пока они не коснутся нашей границы, «ибо, – писал император, – народы сии находятся более в вассальстве нашем, нежели в подданстве».

При такой системе невмешательства, сторожевого и охранительного только положения наших войск на границе, интересы России требовали, чтобы в Персии никогда не могло установиться какое-либо твердое владычество «под наименованием шаха». Достигнув этого, мы не могли уже иметь сильного соседа, который если и не стал бы сам нас беспокоить, то мог вредить мелким владельцам, преданным России.

Возложив на Коваленского звание поверенного в делах с Персией, император поручил ему поддерживать сношения с теми из ханов, которые или посредством связи их с Грузией, или сами по себе были преданы России. Подкрепляя таковых уверениями в покровительстве России, поверенный в делах должен был достигать до удовлетворительных и желаемых результатов только мирными путями. Не вовлекая правительства нашего в большие хлопоты, Коваленский должен был стараться, чтобы влияние наше в тех странах «существовало без всяких расходов или, по крайней мере, с малейшими издержками» и чтобы дело ни в каком случае не доходило до посылок войск «с толикими неудобствами, по отдаленности края сопряженными».

Вот главные основания нашего поведения относительно персидских ханов и горских владельцев.

Не подавая подозрений о наших намерениях Порте Оттоманской, всегда желавшей сохранить свое влияние в Азии, Коваленский должен был обратить исключительное внимание на поступки Баба-хана.

«Известно вам, – писал император Павел Коваленскому, – что прислан был от него (Баба-хана) ко двору нашему посланник с изъявлением желания с нами дружественного сношения. Мы искренно соблюсти намерены оное, а потому и поручаем вам учредить ваши с ним сообщения, изъявляя, однако ж, о желании нашем, чтобы не вздумал он посягнуть, по примеру Ага-Магомет-хана, как слухи о том разнеслись, на пределы Грузии. От гибели сея стараться должно сколь возможно ее спасти. Впрочем, как Баба-хана, так и всех других владельцев персидских можно удостоверять о желании нашем, чтобы торговля персидская всякое приращение в России получила, и что подданные их найдут в пределах наших всегдашнее и сильное покровительство…»