История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 154

Другой отряд от Эривани должен был действовать против хана Талышенского, с целью отвлечь его от своего союзника хана Шемахинского.

Кроме всех этих действий Баба-хан думал занять Баку, как торговый город, и пользоваться доходами от нефти и соли. Предлогом нападения на хана Бакинского он выставлял дошедшие до него жалобы персидских купцов, что хан захватил их товары с русского судна, погибшего у муштагских берегов.

В это время прибыл в персидский лагерь бежавший из Грузии царевич Александр и обнадежил персиян, что имеет в своем отечестве сильную партию и что все недовольные правительством с радостью примут его сторону.

Исполнив успешно все предположения своего повелителя, персидские войска, согласно просьбе царевича, должны были собраться на грузинской границе, при озере Гокча, куда обязывались прибыть со своими войсками ханы Карабахский и Ганжинский, для совещаний и содействия в дальнейших предприятиях Баба-хана против Грузии.

Царевич Александр сообщал матери в июле, что половина персидского войска стоит вокруг Эриванской крепости, а другая расположена у ханского караван-сарая; что через семь дней прибудет он с этими войсками к озеру Гокча, «а потом, если Бог поможет», то к Успению достигнет до Тифлиса. Носились слухи, что Сулейман-сардарь прибыв в Эривань, откроет сношения с царем Георгием XII и будет требовать от него признания власти персидского шаха, отречения от покровительства России и возвращения вышедших из Карабаха армян.

Ибраим-хан Карабахский, стараясь поколебать в Георгии преданность к России, сообщил ему полученный от Баба-хана фирман, наполненный угрозами непокоряющимся и милостями признающим его власть. Точно с таким же поручением прибыл в Тифлис посланник от Джевад-хана Ганжинского.

Получаемые со стороны Персии известия хотя и казались довольно серьезными, но на самом деле трудно было предположить, чтобы Баба-хан, занятый утверждением своей власти на Востоке, мог скоро предпринять что-либо серьезное относительно Грузии. Скорее все сведения эти имели вид угрозы и раскрывали будущие намерения властителя Персии. Со стороны Баба-хана была скорее попытка, не удастся ли простыми угрозами поколебать преданность царя Георгия к России или, пользуясь разделением умов Грузии, по несогласию между царем и его братьями, приобресть преданных себе людей. В последнем случае Баба-хан надеялся, что небольшая часть русских войск, окруженная враждебным населением и не видя возможности получить скорое подкрепление, должна будет оставить Грузию. С другой стороны, ходившие слухи дают основание предполагать, что если Баба-хан делал приготовления и сосредоточил войска по соседству Грузии, то только в обеспечение себя от наступления наших войск, так как он не верил, что мы вступили в Грузию с единственною целью защитить страну от внешних неприятельских покушений.

Мирза-Баба, правитель Решта, отправлялся в это время в Тегеран, для представления шаху с подарками сына персидского посла, бывшего в Петербурге и умершего в нашей столице. При отъезде его консул наш в Персии старался указать на настоящую причину, по которой посланы русские войска в Грузию, и получил потом сведения, что советы и объяснения его не остались бесплодными. Мирза говорил Баба-хану, что в Грузию прибыло весьма малое число русских войск, и то только для сопровождения туда знатного чиновника (Коваленского); что, по прибытии Коваленского в Грузию, царь должен вести сношения с соседними ханами не иначе, как по его советам; что Коваленскому поручено наведываться о том, куда двинутся французы из Дамаска, и если турецкий султан не в состоянии будет удержать движение их в Анатолию, то в подкрепление султану прислано будет значительное число русских войск.

Баба-хан успокоился этими известиями и приказал представить себе торжественно подарки, присланные ему русским императором.

В день брака дочери его с сыном Сулеймана, при собрании знатных ханов и правителей разных городов и областей, сын посланника поднес Баба-хану подарки. Высочайшая же грамота императора Павла не была читана публично, вероятно потому, что Баба-хан не был в ней назван шахом.

Пока Баба-хан принимал подарки и выдавал свою дочь замуж, сын его Аббас-мирза приводил между тем в исполнение приказания отца в Азербайджане. Из стана своего между Тавризом и Эриванью он отправил, в начале июня, посланников в Тифлис к царю Георгию с фирманом отца, своим предписанием и письмами некоторых его чиновников к грузинскому царю.

Георгий не знал, как принять посланника. После совещаний с Коваленским царь решился принять его в доме нашего министра и тем показать персиянину совершенную преданность свою русскому императору.

14 июня, на четвертый день после приезда посланников в Тифлис, назначена им аудиенция. Накануне отправлены были к ним два чиновника: один от имени царя, другой от нашего министра, поздравить с благополучным прибытием и с объявлением, что на следующий день последует аудиенция царя в присутствии Коваленского.

В приготовленной для аудиенции комнате поставлен был портрет императора Павла (как знак высшей власти над Георгием), кресла, корона и скипетр, а по сторонам их грузинские чиновники держали порфиру и царский штандарт. В той же комнате собрались: генерал-майор Лазарев и все штаб– и обер-офицеры егерского полка; подле дома стояла рота егерей.

Секретарь министра и адъютант Георгия приняли посланников в «комнате отдохновения». Затем они приглашены были в аудиенц-залу, куда и вошли в сопровождении тех же лиц, имея по обеим сторонам двух переводчиков.

Сначала царь, а потом Коваленский приветствовали посланников. Георгий пригласил их сесть, а Коваленский, как хозяин дома, распоряжался угощением.

Персидский посланник подал Георгию фирман и письма. Царь отвечал, что, прочитав и рассмотрев их, не замедлит своим ответом ^[510].

Посланник просил секретного и личного переговора с царем Грузии; но Георгий отвечал, что ни в какие секретные переговоры без русского министра вступать не может и не желает. Ловкий персиянин заметил, что считает за особенную честь объясниться в присутствии Коваленского, но только с тем, чтобы все остальные присутствовавшие удалились из комнаты.

Оставшись с ними, персиянин обратился в Георгию с длинною «и с особенным искусством говоренною» речью. Стесняясь присутствием русского полномочного, он старался самым деликатным, незаметным образом высказать царю Грузии угрозы Баба-хана и дурные последствия его гнева. Именем своего повелителя посланник удивлялся, что царь, по неизвестной ему причине, прекратил всякое сообщение с Персией и уже два года ни с чем не относится к шаху; что Баба-хан, как прежде, так и теперь, расположен к Георгию милостиво. Посланник выразил надежду, что, узнав содержание фирмана и обещанных в нем милостей, царь не откажется исполнить желания и требования властителя Персии.

Георгий обратился за ответом к Коваленскому.